Не сказать, что ей было плохо в Англии: вы знаете, ведь в Анлгии было невероятно хорошо! Представляя себе эту страну, она даже и не могла себе вообразить, что Англия настолько прекрасна и неповторима: с ее запахами дождя и утреннего тумана, со звоном БИГБЭНА и стуком каблуков по каменной плитке улиц… Она определенно была бы очарованна всем этим, околдована атмосферой окружавшей ее, если бы не он…
Гак глупо и нелепо это все закончилось: полгода безмятежного, почти сказочного счастья. Полгода без забот и обид, без отцовских упреков и вечных командировок. Полгода с ним.
И, вы знаете, дело было даже не в том, что роман, так неожиданно изменивший всю ее жизнь, закончился так печально – ее отъездом в Англию. Все дело было в том, что не смотря на вещи, те обидные, непростительные вещи, что они друг другу наговорили в тот их последний вечер, не смотря на океан между ними, она все равно продолжала надеяться. Надеяться, что он приедет за ней в Лондон, приедет и скажет: «я не смог поверить тому, что ты мне тогда наговорила. Я не смог поверить в то, что тогда наговорил тебе.» и все у них будет по прежнему: он и она - и больше никто на целом свете не чувствует то же что и они.
Вот так она и провела целый год в надежде и ожидании. И когда очередной день подходил к концу, и становилось понятно, что чуда не произошло, в ней, с тихим стоном, что-то умирало.
Она осунулась, похудела, перестала пользоваться косметикой – да черт побери: она на приведение стала похожа! И, знаете, я не знаю, чем бы это все закончилось, если бы не Ричи…
Она сидела на скамейке в парке, рассматривая фотографию, что тогда, в их последнюю встречу, забрала из его дома: он и она на приезжей ярмарке. Счастливые и беззаботные. Она смотрела на свое лицо, с мазохистской жаждой, наконец таки сдохнуть от этой невероятной щемящей боли в груди. И вот, когда ей до желаемого оставалось совсем чуть чуть (ей богу еще б чуть-чуть и можно было бы вызывать дурку) со стороны послышалось такое далекое и совершенно неуместное «мисс».
Хаймур была очень яркой девушкой в их группе: Дива тогда еще не смела себя с такими сравнивать, считая, что на фоне выложенном их таких вот мисс Хаймур выглядит серенькой мышкой. И, возможно, это тоже было весомой причиной постоянных отказов со стороны Дивы на предложения Ри поразвлечься. «Ну куда карамельке до них – шоколадных?» - подписала себе неутешительный приговор Дива и окунулась с головой в океан самобичевания: пустая съемная квартира, она и фотография Цезаря.
На мой взгляд, это даже невообразимо, как человек умудрился столько времени держать все в себе: не опираясь ни на кого, не высказываясь, не прося поддержки. И, заставшая ее врасплох Ри, стала словно последней каплей – за что Диве ее сочувствующий взгляд? За что помощь, такая искренняя забота!? Эти необъяснимые и такие нужные для Дивы вещи стали мотиватором для огромной трещины в стене холодной отстраненности.
Нет, она не заплакала у Ри на плече, громко сморкаясь в дорогой французский платок, повествуя об обиде нанесенной парнем. Наоборот: слезы словно высохли, кончились, испарились, а я голове стали возникать вопросы, на которые, Диве тогда показалось, только Ричи сможет ей сейчас ответить:
- Это всегда так больно?! Я имею ввиду, когда ты разочаровываешься в человеке, казавшимся тебе чем-то светлым в твоей гребанной черной, беспросветной жизни?